Помните старую песенку Пугачевой: «Жил был художник один, домик имел и холсты…»? И действительно жил да был один такой веселый персонаж в славном городе Питере, в вороньей слободке многолюдной коммуналки недалеко от центра. Так что домика у него не было, только маленькая комнатка с унылым видом на глухую кирпичную стену. Холстов в этой комнате тоже было маловато, поскольку писать картины нынче невыгодно. Богатых покупателей мало. Зарабатывал он на жизнь в основном бодиартом. Расписывал пупырчатых от холода полуобнаженных худеньких девочек для всяких там корпоративов, танцулек в вечерних клубах и других интересных мероприятий.
Платили нормально, но любая рутина приедается. Творческая натура требовала выхода. И однажды наш художник не сдержался – с горя расписал как-то вечерком сам себя под труп. На тему смерти таланта. А чтобы творение даром не пропало, двинул на полутемную коммунальную кухню. Типа вернисаж устроить. Там как раз два соседа что-то перетирали за жизнь за бутылкой.
Художник закатил глаза под зачерненные веки, оскалил в улыбке синие губы, вытянул серо-зеленые руки и прогудел:
— Третьего возьмете?
Мужики вскинули окосевшие зенки. Не поняли. Заморгали и кинулись протирать личную оптику. Видение не исчезало. Живой мертвец только нагло ухмылялся и тянул сизые конечности к бутылке. Тут два здоровенных мужика заорали благим матом, разом вскочили и порскнули мимо нахального трупа. Чуть с ног не сбили.
Художник заорал им вслед:
— Мужики, куда! Водку-то забыли!
Куда там! Ответом ему были испуганные вопли и глухие удары. Это пьянчуги в панике сшибали углы в извилистом коммунальном коридоре.
Насладившись реакцией потрясенных его творением зрителей, художник удовлетворенно хмыкнул:
— Умение не пропьешь!
Машинально перебрал пустые бутылки. Нашел недопитую. Забрал с собой. Заодно взял и закусь в качестве гонорара. Затем на цыпочках пробежал по коридору к себе. Затворил дверь и прислушался. В комнатах, где скрылись от мертвяка выпивохи, разгорались семейные сцены. Из-за дверей гремели женские голоса. Мужские что-то неразборчиво лепетали в ответ. По очереди слышались визгливые реплики:
— Чего несешь?
— Какой-такой мертвяк?
— У нас на кухне? С вами выпить пришел?
— Совсем мозги залил! Ща пойду гляну, кто у нас там ошивается!
Двери разом хлопнули, коммунальные дамы встретились в коридоре и в едином порыве устремились на кухню. Изгонять нечисть.
Художник, зная несокрушимый характер своих соседок, на всякий случай, кинулся уничтожать свое творение. Стоя перед зеркалом и стирая краску с тела, он слушал, как жены гремели пустой тарой на кухне и визгливо обещали устроить своим мужам-алконавтам кузькину мать и другие прелести семейной жизни. Затем дамы согрели чайку и сели обсуждать, что делать со своими мужиками. Курс лечения надо было составлять немедленно. Дальше некуда, уже мерещиться начало, пора от «белки» спасать.
Веселый художник наполнил рюмку трофейной водкой, улыбнулся и чокнулся с зеркалом. Зная закаленные в семейной жизни с выпивохами характеры своих соседок, он не сомневался, что на некоторое время полуночные посиделки на их кухне прекратятся. Он сам был не дурак выпить, но ежевечерние сходки на их кухне созывали на огонек разных местных темных личностей. Круг незваных гостей день ото дня ширился, квартира потихоньку превращалась в шалман.
— Думаю, на время кабак закроется. — Художник вспомнил, как выпивохи спасались от него по коридору, представил габаритные фигуры их жен, поежился и опрокинул рюмку. Затем еще одну, и еще …Водка быстро кончилась. Клонило в сон и, пока окончательно не разморило, мужик поплелся в туалет.
Когда он наклонился над раковиной помыть руки, задел головой влажную тряпку, вывешенную в ванной для просушки. В нос ударила портяночная вонь.
— Гастрарбайтеры хреновы! Всю ванну провоняли своим рваньем! – вслед за этим художник прибавил еще парочку выражений на русском устном в адрес бригады таджиков, пчелиным роем оккупировавших одну из комнат коммуналки. Когда из-за приоткрытой двери было видно двухэтажные нары, то сходство с ульем было полным. И вот эти трудяги повадились ежевечернее сушить пропотевшие тряпки в местах общего пользования. Проблема была в том, что сушить-то они белье сушили, но постирать его перед этим не удосуживались. И если бы наш художник не был навеселе, и не забылся, то ни за что не сунулся бы мыть руки в ванную, а сделал бы это под кухонным краном.
— Блин, прямо газовая атака! Что-то надо с этим делать. — Он зажал нос, опрометью выскочил из ванной и обтер мокрые руки об штаны. Краска смылась плоховато, кое-где остались серо-зеленые разводы. Он посмотрел на пятна краски: «А что, если?»
............
